Праздник Входа Господня в Иерусалим празднуется за неделю до Пасхи, в 6-е воскресенье Великого поста.

«Вербное Воскресенье» – так обычно называют в народе праздник Входа Господня в Иерусалим. Православные христиане спешат в церковь с пучками пушистых верб. Нас охватывает радостное предчувствие: через неделю – Пасха! Но при чем здесь вербы, о которых ничего не знали евангельские герои? Каков вообще исторический смысл праздника?

Обратимся к евангельской истории

Ранняя весна 30 г. от Рождества Христова. В Иерусалим уже прибыл военный губернатор (прокуратор, точнее – префект) Иудеи Понтий Пилат, чтобы наблюдать за мятежными подданными. Скоро еврейская Пасха, и за шесть дней до нее Христос направляется к городским воротам, словно желая воссесть на принадлежащий Ему царский престол, впервые позволяя называть себя Царем. Это – последняя попытка обратить людей от политических заблуждений, указав истинный характер своего Царства «не от мира сего». Поэтому под Иисусом не боевой конь, но кроткий осел, символизирующий мир. А люди размахивают пальмовыми ветвями и кричат осанна! («спасай нас!»). Они ждут, что Он явит божественную силу, ненавистные римские оккупанты будут уничтожены – и придет вечное Мессианское Царство. Но Христос не будет истреблять римские легионы и изменять политическое устройство мира. Это бессмысленно, если нет обновления нравственного. Подобные попытки оборачиваются еще большей бедой.

Пройдет четыре дня, и неверные ученики в страхе разбегутся из ночного Гефсиманского сада, оставив связанного Учителя в руках стражи; а толпа, ныне приветствующая Мессию восторженными криками, будет в озлоблении вопить: «Распни, распни Его!» Они обманутся в своих надеждах…

Подражая современникам Христа, мы тоже встречаем Его с зелеными ветвями в руках. Христиане Востока – с ветвями финиковых пальм, лавра, цветами. У жителей Севера они поневоле заменяются вербами – первыми зеленеющими деревьями. Они освящаются в канун праздника, на Всенощном бдении, после чтения Евангелия. В народе получили распространение различные «вербные» обычаи и обряды: хранить освященную в церкви вербу в течение года, украшать ей домашние иконы и ставить на подоконники, приносить на могилы родственников, окроплять вербной кистью, смоченной в святой воде, домашний скот, есть вербную кашу, сваренную с едва распустившимися почками ивы и ее сережками. «И тех же верб сквозные прутья, / И тех же белых почек вздутья / И на окне, и на распутье, / На улице и в мастерской…» (Б. Пастернак). В последнее время православный обычай приходить в храмы с вербами наблюдается у российских католиков.

В России XVII в. в этот день совершался красочный обряд «Шествия на осляти». Особенным великолепием он отличался во времена патриарха Никона (1652–1658) и царя Алексея Михайловича. Шествие начиналось от Царской площади у Покровского (Василия Блаженного) собора, в котором патриарх и царь облачались в шитые золотом и жемчугами ризы. На Лобном месте происходила раздача ветвей вербы и даже настоящих пальмовых ветвей, привозившихся из Персии. Затем, по сообщению гостя из Курляндии Якова Рейтенфельса, «царь, пешком, ведет лошадь (вместо осла), на которой сидит патриарх, за красный повод, в Кремль. Впереди же всех едет повозка, везомая лошадьми в великолепных попонах, на которых стоят искусственные деревья, обильно увешанные цветами и плодами. На ветвях их сидят несколько маленьких мальчиков, наряженных ангелами, и весело приветствующих пением осанна!».

Впереди царя шли стольники, а окружали его бояре, окольничие и думные дворяне. Патриарх во время шествия осенял народ крестом. За ним шли церковные иерархи в богатейших облачениях. Церемонию заключали гости. Шествие тихо приближалось к Спасским воротам. В это время начинался общий звон, как в Кремле, так и по всем многочисленным московским церквам, и продолжался до вступления царя и патриарха в Успенский собор. Гудел воздух над столицей, и благовест разносился на много верст вокруг!

В 1683 г. «осля» под патриархом вел одиннадцатилетний Петр Алексеевич; затем, до 1693 г. включительно, его водили оба брата-соправителя, Петр и Иван, после чего свидетельства о шествии исчезают. Повзрослевший Петр уничтожил это действо, считая его для себя унизительным, а вскоре упразднил и само патриаршество на Руси.

Минуло три века, изменились взаимоотношения Церкви и государства, и сейчас нет препятствий к совершению красочного «Шествия на осляти». Остается лишь открытым вопрос: кто поведет осла под патриархом?

Ю. Рубан